banshur69

Программа конференции «Азиатский Бестиарий»
Кунсткамера, Отдел Южной и Юго-Западной Азии
18.11.2019

11.00

Вот люблю я читать всякое такое. Например, синий том Гнедича из большой серии Библиотеки поэта. Удивительное сходство с настроением стихов Шилейко. И родились они почти в один день - 13 и 14 февраля. Читаю - и вдруг попадаю на стихотворение "Ласточка" (публ. 1833):

"Птица любови и мира, всех птиц ненавидишь ты хищных.
Первая, криком тревожным — домашним ты птицам смиренным
Весть подаешь о налете погибельном коршуна злого,
Криком встречаешь его и до облак преследуешь криком,
Часто крылатого хищника умысл кровавый ничтожа.

Чистая птица, на прахе земном ты ног не покоишь,
Разве на миг, чтоб пищу восхитить, садишься на землю.
Целую жизнь, и поя и гуляя, ты плаваешь в небе,
Так же легко и свободно, как мощный дельфин в океане".

Это, конечно, сшибло меня с ног. Потому что Гнедич не читал клинописных текстов и не знал, что:
1. Ласточка считается в них птицей, связанной с орлом или коршуном Анзу, и предупреждает о его налете.
2. Она же считается птицей Тиамат (т.е. моря) и имеет эпитет e-bir tamti "пересекающая море". Т.е. ласточка действительно связана с морем, как и дельфин.
3. Издатель книги И.Н.Томашевская-Медведева интересно комментирует строку о прахе земном: "Ласточки проводят большую часть жизни на лету и по земле передвигаются с трудом". А это уже прямой ответ на вопрос, почему в 11-й таблице эпоса о Гильгамеше ласточка, которую Утнапиштим второй по счету выпустил из ковчега, не нашла берег и вернулась. Она просто не спускалась на берег, потому что не любит по нему ходить. Чистая птица, в отличие от ворона, не будет стоять на прахе. Ворон, выпущенный третьим, нашел сушу именно потому, что стоял на прахе и ел падаль.

Дальше следует знать, что ласточка у многих народов мира связана с судьбой. Почему - никто толком ответить не может. Но шумеролог сможет ответить. В клинописи "ласточка" (SIM) и "судьба" (NAM) пишутся одним знаком, который читается по-разному. Но благодаря двуязычию жителей Месопотамии возникла ассоциация шумерского слова SIM "ласточка" с аккадскими словами shimtu "судьба" и simtu "достойный чего-либо, подходящий для чего-либо". Видимо, из этой игры словами двух неродственных языков и родилась идея ласточки-судьбы, которая пошла потом к остальным народам древнего мира.

Та же Медведева пишет в комментарии: "В предисловии к «Простонародным песням нынешних греков» Гнедич приводит «Песнь ласточки», относящуюся к народному творчеству древних греков и известную по сборнику Афенея (III — II век до н. э.). Эту песню он сравнивает с украинской «Веснянкой».

Пришла, пришла ласточка, прекрасные времена
Приносящая и прекрасные годы,
Черевцом белая, а спинкой черная.
Не вынесешь ли вязанки фиг
Из полного дома?
Сыру коробочки,
Вина чарочки
И пшеницы?
Ласточка и от пирожка
Не откажется.
Уйти нам? или что-нибудь получим?
Если подашь, уйдем; если нет, не отстанем:
Двери унесем и притолоки;
Или женушку твою, которая сидит в комнате:
Маленькая, легко унесем.
Если малость подать, велико будет даяние.
Отпирай, отпирай дверь! не отказывай ласточке!
Не старые мы, видишь, все молодые. {*}

Это тоже интересно. В Месопотамии верхняя Рыба в созвездии Рыб, частично пересекающаяся с Пегасом, называется SIM "Ласточка". Созвездие Рыб как раз восходит в марте, когда встречают весну. Это представление в точности воспроизводится в поэме Арата "Явления", где говорится, что халдеи называют голову Северной Рыбы "Ласточкина Рыба". В названии созвездия сходятся и связь ласточки с водой, и ее встреча в начале марта. Из этого следует, что созвездие названо так не по геометрическому сходству, а по связи с обрядом времени своего восхождения - встречей ласточки как судьбоносной вестницы весны.

своего пророка, хорошего слугу, своего ретивого посланника, деятельного
вестника и почтальона, который так прекрасно исполнил поручение богов,
что они чуть не замучились от жажды в ожидании его прилежных услуг.

Англию, где найдет таких, как он, целые тысячи. Если же хочет
пустынножительства, пусть летит на Монтекорвино около Салерно. Если ему
хочется туда, где много фиг, пусть идет в Фигонию, т. е. туда, где
Лигурийское море омывает побережье от Ниццы до Генуи. Если жадность
влечет его к трупам, пусть отправляется на жительство в Кампанию или же
на большую дорогу от Рима к Неаполю. Там четвертовано столько
разбойников, что на каждом шагу у него будут дешевые и великолепные пиры
со свежим мясом, лучшим, чем можно найти где-либо в другой части света.

- Да снизойдут вместе вниз Гнусность, Насмешка, Презрение, Болтовня,
Обман; а на их место взойдет Магия, Пророчество и всякое Отгадывание и
Прорицание, по своим плодам признанные добрыми и полезными.

каковой мне прежде всего был измышлен и изображен в Египте, а затем в
форме истории взят у них евреями, вместе с коими это знание перекочевало
из Вавилона и -в форме басни - заимствовано теми, кто занимался поэзией
в Греции. Дело в том, что евреи рассказывают о Вороне, посланном из
ковчега человеком но имени Ной - посмотреть, высохли ли воды после того,
как люди так перепились, что лопнули. И это животное, охваченное
жадностью к трупам, осталось, вовсе не возвратившись из своего
посольства и службы. Это, по-видимому, вполне противоречит тому, что
рассказывают египтяне и греки, будто Ворон был послан с неба богом,
которого они звали Аполлоном, - посмотреть, нет ли где воды, в то самое
время, когда боги почти что умирали от жажды. И это животное, охваченное
жадностью к фигам, пропадало долго и, наконец, вернулось слишком
поздно, не принеся воды и - думаю - потеряв сосуд.

был увлечен жадностью к трупам, конечно, сойдет на одно, если ты
поразмыслишь над толкованием того Иосифа, который умел объяснять сны.
Ведь хлебодару Потифару (который заявил, что ему приснилось, будто он
нес на голове корзину фиг, а птицы прилетали и клевали из нее) Иосиф
предсказал, что его повесят, а мясо его пожрут вороны и коршуны. Что
Ворон возвратился, но поздно и ничего не сумев сделать, - одно и то же
не только с рассказом, что он совсем не вернулся, но даже, что его вовсе
никогда не посылали и не отправляли. Ибо не идет, не делает, не
возвращается тот, кто идет, делает и возвращается впустую. И мы обычно
говорим приходящим поздно и попусту, даже если они и приносят
что-нибудь"

Это поразительный рассказ, потому что он совершенно не связан с Библией. Бруно пишет, что миф о вороне, который захотел падали после потопа, пришел из Вавилона с евреями. Наверняка существовала какая-то апокрифическая история со странным мотивом перенасыщения людей водой и жаждой богов, поскольку вся небесная вода утекла вниз на землю. В клинописи такого мотива нет. Зато в ассирийской версии есть загадочная строчка. Когда Утнапишти выпускает ворона из ковчега, то ворон видит спад воды, а затем он ik-kal i-sha2-ah-hi i-tar-ri ul is-sah-ra "он ест, ..., ..., назад не вернулся" (XI 156). Первый глагол хорошо понятен и форма настоящего времени переводится "он ест". Что он ест после того, как заметил спад воды? Конечно, он ест трупы. Он нашел то, что насытит его, и потому ворон не вернется в ковчег. Но что же значат остальные два глагола? Ни один словарь аккадского языка, ни одно издание эпоса не может дать ответ на этот вопрос. Но ценно то, что в словаре CAD приводится параллель к этим строчкам, представляющая собой коллацию молитвы Шамашу и Ададу на приношение газели. W.R.Mayer читает ABRT 60:19 ekkal ishahha itarra (CAD Sh1, 105). Однако если мы посмотрим на клинопись этого текста и на параллельную клинопись BBR no. 100, то в обоих текстах написано: (детеныш газели, приносимый в жертву) shammeee (U2.MESH) ina s,eeri (EDEN) e-kal ish-ta-na-at-ti meee (A.MESH) / ma-ha-zi elluuti (KUG.MESH) e-kal nap-ha u i-ta-ra sha2 re-'-u ina s,eeri (EDEN) "Травы в степи он ест, пьет воды святых источников, есть пламя/растение naphu и вытягивается, как говорят о пастухе в степи" (ABRT 60: 18-19; BBR 18-19). Мы видим, что в клинописи четко написано e-kal nap-ha "ест пламя/сияние солнца/лекарственное растение". Скорее всего, речь идет именно о сиянии солнца как метафоре. Это настолько совершенный детеныш газели, что он пил воду святых источников и ел сияние солнца. И потому он пригоден в жертву. Однако коллация Майера рассыпается, поскольку в обоих текстах не i-shah-ha, а nap-ha. Теперь займемся глаголом itarri. Это форма прошедшего времени (претерит) от taruuu "to turn upward", и формы этого глагола применяются к вытянутому вверх хвосту свиньи (CAD T, 249). Свинья по-аккадски shahuuu. Отсюда и сама форма ishahhi, после которой следует itarri, как-то может быть связана со свиньей. Возможно, здесь не поставлены знаки ki-i "подобно". Тогда было бы "подобно свинье, (ворон) вытянул хвост вверх". Но вполне возможен и отыменный глагол, означающий "он поступил как свинья", т.е. вытянул хвост вверх.
Такое загадочное место при наличии вполне объяснимой параллели может означать, что составитель 11 таблицы не понял, о чем речь в тексте про газель. А там сказано, что детеныш газели ест травы, поглощает солнечный свет и пьет из святых источников. Но далее говорится, что он i-ta-ra, как говорят о пастухе в степи. А этот глагол означает растягивание и вытяжение вверх. Но почему пастух растягивается? И тут оказывается, что слово re'uuu "пастух" означает в аккадском также птичку-пастушка (CAD R, 303). Значит, детеныш газели вытягивает хвост как птица. А это уже хорошо, поскольку здесь подробно приводится весь процесс: сперва жертвенный детеныш питается травами, священными водами и светом, а насытившись, он расправляет хвост как птица. Ворон в аккадском эпосе делает ровно то же самое: сперва он насыщается, а потом прихорашивается (возможно, чистит перышки).
Вернемся теперь к астральному толкованию ворона у Бруно. В клинописных астрологических текстах созвездие Ворон действительно является птицей Адада (бога дождя и бури), связанной с потопом. Более того, Ворон отождествляется с самим Энлилем, насылающим потоп. Созвездие Ворон называют "Господином смерти", вестником Марса. По восходу Ворона гадают на дождь. И самое замечательное, что шумерское созвездие Ворона осталось с таким же названием и на современной небесной карте (Куртик, 2007, 557-561). Связь ворона с дождем объясняется приметой: вороны каркают перед дождем, магически вызывая его.
Таким образом, история, о которой знал Бруно, является в своей основе утраченным семитским апокрифом, хранившим мотивы клинописного ассирийского мифа о потопе. И, конечно, эта история, как и клинописный сюжет, лучше всего объясняет, почему ворон не вернулся в ковчег Утнапиштима. Он просто не мог оторваться от падали.

Вчера во время семинара по сравнению еврейских праздников с вавилонскими я заметил одну вещь, которую, коты, хочу вам поведать.
На 9 Ава запрещены пять вещей: еда и питье, умывание, умащение, «ношение сандалий» (любой кожаной обуви) и супружеская близость. Все эти запреты распространяются на полные сутки — и на ночь, и на день. Поэтому заканчивают есть еще до наступления 9-го Ава и не едят в сумерки на исходе этого дня.
А теперь вспомним запреты, которые Гильгамеш дает Энкиду перед тем, как тот спускается в Подземный мир доставать биту и мяч. Что он ему говорит?
"Ты не должен носить чистые одеяния - они поймут, что ты чужак.
Ты не должен умащать себя елеем - иначе они тебя окружат, слетевшись на его аромат.
Ты не должен бросать палку в преисподнюю - не то окружат тебя убитые такой палкой.
Ты не должен держать в руке посох из кизилового дерева - не то духи сочтут себя оскорбленными.
Ты не должен надевать кожаные сандалии на свои ноги.
Ты не должен целовать любимых жену и сына.
Ты не должен бить нелюбимых жену и сына". (184-197)

А знаете ли, чем заканчивается этот шумерский текст про Гильгамеша и Подземный мир?

"Полдень прошел, короны его коснулся.
Бильгамес поминальный обряд исполнял,
На девятый день поминальный обряд исполнял,
Юноши и девицы Унуга, все старухи Кулаба плач завели,
Как это было положено". (UET 6 60, 10-14).

Этот же девятый день (вариант: девять дней) упоминается в Астролябии Б в строках о месяце Абу:
«В месяц Ненегар (Абу) жаровни зажжены, Ануннаки факелы подняли, Гирра нисходит, с Шамашем равняется; месяц
Гильгамеша, когда девять дней юноши в борьбе и
атлетике по кварталам своим соревнуются». Шумерский вариант: "на девятый день".
В другом шумерском тексте "Смерть Гильгамеша" говорится про месяц Ненегар как праздник покойников, во время которого устраиваются соревнования при свете факелов. И этот праздник посвящен Гильгамешу.

То, что еврейский месяц Ав это вавилонский Абу, надеюсь, объяснять не надо.
Так вот вам, коты, древнейшее упоминание запретов 9 Абу/Ава в письменном источнике. Ни одного иерусалимского храма еще не было, а поминальный обряд и запреты уже существовали в Шумере.

Proto-Austro-Asiatic: lVw

Meaning: man

Proto-Katuic: *lǝw

Proto-Bahnaric: *lɔ / *lVw

В общем, на сегодняшний день можно нащупать в шумерском заимствования из аккадского, западно- и южносемитских, эламского, хурритского, урало-алтайских, сино-тибетских. Первые четыре пункта - соседи по ареалу в эпоху государства, а остальные, вполне вероятно, товарищи по миграциям. Вот только с мунда ничего не выходит. Если словари не врут, то гипотезу родства шумерского и мунда нужно оставить. Без натяжки и насилия над словами пришедшими из мунда можно считать всего три: (Munda) sagsag = sigsig "желто-зеленый", bulug "солод" = bulug "соль", hai, haku = ha, ku6 "рыба". Остальное придется тянуть за уши. 

Ох, нелегкая это работа -
Из болота
тащить шумерского этимологического кОта!