Да, задачка!
Беру папку с рукописным подлинником письма. И в верхнем правом углу читаю: Dr. Olgasvej 39. Ничего себе, думаю, - он не только доктор Олгасви, но еще и Попов-тринадцатый. То есть, тридцать девятый Олгасви. И даже тридцать девятый доктор Олгасви... До него, значит, было 38 таких докторов... Все это в шутку и про себя, в библиотеке шуметь нельзя. Ага, значит, не имя, а адрес. 39 это номер дома. И что же это за адрес такой? Пробую разделить Olgas и vej. Получаю Dronning Olgas Vej, Frederiksberg. Датский адрес корреспондента Шилейко был принят за его ученую степень и фамилию!
Теперь нужно узнать имя и фамилию. Но как? Очень просто. В конце письма стоит завитушка. И если приглядеться, то легко читается: Aage Schmidt. Вот кто писал Шилейко! Датский археолог Оге Шмидт, коллекционер глиптики и археолог Палестины. Так, это я о нем знаю. А чего не знаю? Если он учился 5 лет у Мейснера - значит, должен отлично знать клинопись. Если работал с Даймелем - знает шумерский. И почему же я не в курсе его ассириологических работ? Начинаю рыть Интернет - и довольно быстро нахожу несколько монографий по ассириологии. Нахожу даже дату рождения: 1874 год. Когда Шмидт писал Шилейко, он был уже немолод. И его перу принадлежали книги, изданные во времена ранней юности Шилейко. Книги о вавилонских заговорах и об истории вавилонской религии. Шилейко этих книг не знал. И я тоже не знаю. В специальной литературе никогда не встречал ссылок на них.
В сети о его биографии ни слова. Даже дата смерти неизвестна. Даже датская Википедия о нем молчит. В чем дело? Куда он делся после визита в Ленинград осенью 1928 года?
Дальше нахожу письма Шилейко жене, в которой он сообщает, что они с Оге Шмидтом читают... досаргоновские храмовые ритуалы: "Нестерпимо мучит меня Ааге Шмидт, застрявший здесь и слушающий у меня privatim досаргоновские храмовые ритуалы" (письмо от 26.10.1928 г.). Но таких ритуалов не существует!!! Вероятно, они читали старошумерские хозяйственные тексты, в которых упоминаются жертвы к разным праздникам. Квалификация для чтения таких текстов должна быть серьезная.
Еще одно письмо. На сей раз от чиновницы М. Максимовой. Она сообщает Шилейко, что Шмидту чинятся препятствия со стороны руководства Эрмитажа и не разрешают делать слепки с цилиндров. Максимова просит, чтобы Шилейко дал заключение относительно научной квалификации Шмидта.
Еще письмо. Шилейко пишет 29 октября 1928 г., что Шмидт заявился к нему домой и он "до звона в ушах терзался с Ааге Шмидтом. Еле его выпроводил, запретив являться раньше следующего понедельника" (235). Бедный Шилейко! Он ведь до этого случая ни разу в жизни не встречался с европейским коллегой. И тут вдруг столкнулся с полемикой. Но ведь у него не было никакого опыта зарубежных конференций. Он привык слышать от окружавших его неколлег и поэтов, что все, что он делает, это классно и здорово. А критику он получал до того дня только в письмах издалека. И тут заявляется профессор из Дании (чем не сценка из "Осеннего марафона"!), который немедленно начинает спорить по поводу каких-то текстов и их прочтений. 8 ноября 1928 г. последнее раздраженное упоминание датчанина: "Ааге Шмидт был у меня вчера, был сегодня и будет завтра. В субботу он, наконец, уезжает" (239).
И вот я подхожу к стойке хранителя, раскрываю документ и говорю: "Нужно исправить фамилию корреспондента Шилейко. Не доктор Олгасви, а доктор Оге Шмидт, живший на Dronning Olgas Vej 39". И хранитель исправляет данные в папке.
Занавес.
https://www.abebooks.com/book-search/author/schmidt-aage/
