В Ивановом детстве хроноцентром фильма была сцена поцелуя медсестры и лейтенанта. Все остальные сцены раньше или позже этой, главной. При этом медсестра зависает над траншеей как над пропастью, что означает не просто любовную сцену, а ритуальный акт, обряд перехода как таковой.
В Андрее Рублеве герой преображается после ночи с язычницей.
В Солярисе Крис начинает понимать тайну жизни и смерти после ночи с Хари.
В Зеркале все крутится вокруг Брака Отца и Матери в густой траве, и этот центральный акт дан в самом конце фильма как разгадка всей предыдущей его тайны.
В Сталкере Священный Брак героя и его жены порождает сверхсущество Мартышку с ее телекинезом.
В Ностальгии священного брака нет, и нет самой жизни. Все мучаются, ищут смысла.
В Жертвоприношении герой спасается в соитии с женщиной, которую его приятель считает ведьмой.
