100 лет Вицину
Вицину 100 лет. Это шутка хронологии, потому что при жизни все поздравляли его 23 апреля, а в паспорте у него стоял 1918 год.
Вицина я один раз видел живьем. Мне было 13 лет, пошел на вечер встречи с киноактерами, который состоялся в ДК им. Дзержинского. Объявили Вицина. Он вышел уверенно и со строгим лицом. Но на пути к рампе ноги стали выписывать какие-то кренделя, лицо исказилось блаженной улыбкой. Начался рассказ Зощенко, в котором была ударная фраза: "Я бы остался, но задние тоже хочут". После рассказа Вицин опять стал сам собой. Строгий человек, волевой, но при этом задумчивый. Он почему-то не знал, что дальше, а время еще оставалось. И он, действительно глубоко задумавшись, начал говорить, что хотел быть художником. Может быть, даже театральным декоратором типа мирискусников. Но был с детства застенчив. И чтобы преодолеть эту застенчивость, решил пойти в актеры. Ему так посоветовали. Ну, думал, пойду в актеры, а когда научусь общаться с людьми, то вернусь в художники. А потом понял, что такие художники не требуются. Писать реализм он не сможет, а символическое искусство под запретом. Значит, нужно оставаться в актерах, потому что эксцентриков пока не запрещают. И уже в 30-е годы Вицин начал читать рассказы Зощенко. Сперва для себя, а потом для знакомых. С этого актерство и началось... Вдруг он почувствовал, что как будто бы начал исповедоваться перед залом, настроенным на веселье. Это испугало его. Лицо стало снова дурашливым, и он сказал, указывая на кулисы: "Я бы, конечно, остался, но задние тоже хочут". Были аплодисменты. И было сожаление, что он вот так на полуслове оборвал свой исповедный монолог.
После Вицина вышла Клара Лучко, потом Надежда Румянцева, потом Кирилл Столяров... Все слушали, хлопали, но думали про Вицина. И потом в гардеробе обсуждали только его выход.
Что тогда показывали? Они ведь выступали с кинофрагментами... Не помню. Потому что живой Вицин всех и всё затмил.
Через много-много лет после того вечера я прочитал в его газетном интервью, что Вицин ненавидит Циолковского. Это были не просто слова, а поединок двух философов. Вицин говорил, что Циолковский со своей верой в лучистое вещество будущего отрицает природу и живую жизнь, а своей ненавистью к формам, и в том числе к форме животного, ставит человеческий разум против природы. Тогда я понял, что Вицин не просто кормит голубей на Арбате, а выполняет некую духовную миссию по сохранению форм живого. Действенно отрицает веру Циолковского в потерю телесности.
С ним так никто и не поговорил о философии.
Вицина я один раз видел живьем. Мне было 13 лет, пошел на вечер встречи с киноактерами, который состоялся в ДК им. Дзержинского. Объявили Вицина. Он вышел уверенно и со строгим лицом. Но на пути к рампе ноги стали выписывать какие-то кренделя, лицо исказилось блаженной улыбкой. Начался рассказ Зощенко, в котором была ударная фраза: "Я бы остался, но задние тоже хочут". После рассказа Вицин опять стал сам собой. Строгий человек, волевой, но при этом задумчивый. Он почему-то не знал, что дальше, а время еще оставалось. И он, действительно глубоко задумавшись, начал говорить, что хотел быть художником. Может быть, даже театральным декоратором типа мирискусников. Но был с детства застенчив. И чтобы преодолеть эту застенчивость, решил пойти в актеры. Ему так посоветовали. Ну, думал, пойду в актеры, а когда научусь общаться с людьми, то вернусь в художники. А потом понял, что такие художники не требуются. Писать реализм он не сможет, а символическое искусство под запретом. Значит, нужно оставаться в актерах, потому что эксцентриков пока не запрещают. И уже в 30-е годы Вицин начал читать рассказы Зощенко. Сперва для себя, а потом для знакомых. С этого актерство и началось... Вдруг он почувствовал, что как будто бы начал исповедоваться перед залом, настроенным на веселье. Это испугало его. Лицо стало снова дурашливым, и он сказал, указывая на кулисы: "Я бы, конечно, остался, но задние тоже хочут". Были аплодисменты. И было сожаление, что он вот так на полуслове оборвал свой исповедный монолог.
После Вицина вышла Клара Лучко, потом Надежда Румянцева, потом Кирилл Столяров... Все слушали, хлопали, но думали про Вицина. И потом в гардеробе обсуждали только его выход.
Что тогда показывали? Они ведь выступали с кинофрагментами... Не помню. Потому что живой Вицин всех и всё затмил.
Через много-много лет после того вечера я прочитал в его газетном интервью, что Вицин ненавидит Циолковского. Это были не просто слова, а поединок двух философов. Вицин говорил, что Циолковский со своей верой в лучистое вещество будущего отрицает природу и живую жизнь, а своей ненавистью к формам, и в том числе к форме животного, ставит человеческий разум против природы. Тогда я понял, что Вицин не просто кормит голубей на Арбате, а выполняет некую духовную миссию по сохранению форм живого. Действенно отрицает веру Циолковского в потерю телесности.
С ним так никто и не поговорил о философии.
