"Что касается христианства, то я воспринимал его с лирической точки зрения, поскольку иудаизм говорит "мы", а христианство - "я". И это весьма любопытно, поскольку здесь есть параллель с Древней Грецией, где до Пелопонесской войны Перикл тоже говорил "Мы, афинский народ", а после войны Сократ говорит "я". То же самое в музыке. Мессы Баха говорят "мы". Моцарт - это "я", которое всегда на границе этики и лирики". http://vic.dom.no/statyi_i_proza/4ujoe/brodski_interview.html
Вот и всё. И не ищите тут глубоких смыслов, различия протестантизма и католичества (и так далее, и так далее). Все, в конце концов, сведется к котам и к "моей кошачьей милости".
Пойдем дальше.
"Людей объединяют не политические, не философские, а лингвистические системы".
Если объединяют, то только в акте коммуникации, и чаще всего для того, чтобы после идеального грамматического понимания друг друга собеседники тут же разбежались бы по мировоззренческим или эстетическим соображениям. То есть, лингвистические системы объединяют поверхностно, а не сущностно, не духовно. Этого недостаточно, чтобы сблизить. Напротив, носители разных языков способны хорошо понимать друг друга, даже будучи разведенными во времени и пространстве. Культ языка - забавная штука. Опора только на язык призрачна, она не удержит людей друг подле друга. Тем более невозможно понимание, когда люди говорят на одном языке, оперируя различными культурными категориями и историческими определениями. Типичный пример - сам ИБ с его республикой-империей.
"В Европе люди следовали за Руссо и считали друг друга благородными дикарями. В Америке же с самого начала считали, что человек опасен и его природа нуждается в обуздании".
Правильно. В Америку приезжали самые буйные европейцы, сорвиголовы с уголовным прошлым, и на благую природу человека там изначально рассчитывать не приходилось. Белому американцу была нужна самая жесткая форма протестантизма, карающий Бог, почти ветхозаветное представление о жизни. Этим белая американская цивилизация напоминает доисламскую арабскую. Там тоже моря крови, кровная месть, полное отсутствие уважения человека к человеку. И этих дикарей сурово смирил ислам. Современное противостояние США и ислама - закономерная оппозиция двух форм цивилизации, в которых началом был разгул насилия, смиренный очень жесткой религиозной уздой. Без этой узды те и другие становятся неуправляемы.
Впрочем, Бродский потому и был расположен к культуре США, что сам признавал только карающего иудейско-протестантского Бога. Вот что он говорит в интервью:
"Вообще я не сторонник религиозных ритуалов или формального богослужения. Я придерживаюсь представления о Боге как о носителе абсолютно случайной, ничем не обусловленной воли. Я против торгашеской психологии, которая пронизывает христианство: сделай это -- получишь то, да? Или и того лучше: уповай на бесконечное милосердие Божие. Ведь это в сущности антропоморфизм. Мне ближе ветхозаветный Бог, который карает..." http://lib.ru/BRODSKIJ/brod_interviews_ru.txt По-видимому, Бах все же был для него предпочтительнее Моцарта. По ходу фильма мы неоднократно убеждаемся в том, что обрывки образованности, которые ИБ собирал в разных местах, но больше всего в Америке, помогли ему сложить в своем сознании довольно противоречивую, но определенную картину. С одной стороны, он индивидуалист и рационально мыслящий человек, с другой - его идеалами являются коллективное служение и патриархальный уклад. В целом, как ни странно, это образ провинциального американского пуританина. И этот образ противостоит как европейскому, так и российскому общественному идеалу. За жизнью ИБ не видит никакого будущего, никакого религиозно-метафизического продолжения. Суть жизни в том, что при всех режимах придется вставать в семь утра, а потом тебя похоронят и на этом все кончится. Непонятно, как из этого следует дальнейшая его проповедь об уважении человека к человеку. Что же, человека нужно уважать только потому, что он умрет? Уважение как знак сочувствия? В этом есть что-то цветаевское (Послушайте! Еще меня любите За то, что я умру). Интересно.
